Темное пророчество - Страница 84

Она была здесь. И совсем рядом, и в воспоминаниях, и в мыслях. Все, что нужно для совсем простенького и понятного эксперимента. Битали посмотрел себе на ладонь, а потом медленно и осторожно провел ею над самой травой…

И ничего не случилось.

Вот только щелкнула сверху задвижка окна.

Юноша вскинул голову и увидел, как Франсуаза уже вылезает на подоконник.

– Нет, не вздумай! – вскрикнул он, но девушка, сильно толкнувшись, прыгнула через серый, но уже покрывшийся почками куст. Кро кинулся навстречу и поймал ее, не дав упасть на землю.

– Битали! Ты пришел! Пришел! – Франсуаза обняла его, обожгла соленым поцелуем. Потом вдруг оттолкнула, но тут же схватила за руку, потащила за дом, с неожиданной силой прижала к стене: – Как ты мог, Битали?! Как ты мог? Ни слова ни сказал! Не спросил ничего! Это же свинство! Нет, это просто подло!!! Даже не спросил!!! Ни слова сказать не позволил! Леон не мой! Понимаешь? Не мой! Это Жанкин парень, ее! И шли мы к ней! К ней!

– Он тебя обнимал…

– Он дурак! Он ко всем со своими обниманиями лезет! И ты дурак! Вы все идиоты! Мне что, драться с парнем моей подруги? Ты почему вообще приперся?! Чего тебе надо? И школы твоей нет нигде в округе, и частного колледжа ни одного. Раз убежал – так и убирайся к черту!

– Не могу. Без тебя у меня здесь чего-то не хватает, – положил ее руку себе на грудь Битали. – Мое сердце осталось где-то у тебя. А без него трудно.

– Я думала, ты никогда не вернешься. – Девушка снова его обняла и ответила на поцелуй.

Так они и целовались, без всяких слов, долго-долго, забыв о времени, пока вдруг совсем рядом не хлопнула дверь и мужской голос громко не позвал:

– Франсуаза! Франсуаза, ты где?!

– Отец, – прошептала девушка, осторожно выбралась из его рук, снова торопливо поцеловала: – Хочу слышать тебя рядом. Всегда. Не пропадай.

И громко ответила:

– Чего кричишь, пап?! Мне что, перед сном подышать нельзя?

– Ты где?

– Здесь я, здесь, вокруг дома гуляю! – Она снова прижалась к Битали, поцеловала и, наконец оторвавшись, выступила из-за угла. – Здесь я, здесь, никуда не убежала. Что ты кричишь? Всех соседей перебудил.

– Ночь на дворе, а тебя дома нет! Ты знаешь, сколько времени?

– Я что, в лесу гуляю? Здесь я, здесь, успокойся.

Дверь хлопнула, во дворе стало тихо. Кро выждал еще немного, тоже вышел. Поддавшись порыву, присел и широким взмахом провел рукой над самой травою. И вслед за его движением из земли на высоту почти по колено моментально взметнулись алые крупные тюльпаны.

– Франсуаза, – прошептал он. – Вот такие вот у меня мысли…

– Битали, ты еще здесь? – выглянула в приоткрытое окно девушка. – Ой, что это? Откуда? Это ты посадил? Когда ты успел?

– Они будут цвести все время, пока я о тебе думаю, – пообещал Кро, подошел ближе, протянул руку над кустами и коснулся кончиков ее пальцев. – Мы будем видеться часто. Обещаю.

– Мне не нужен никто, кроме тебя. Ты понял? Запомни это! И ничему не верь! Возвращайся скорее.

– Вернусь.

– Что там у тебя, Франсуаза?

– Окно закрываю! Холодно! – Девушка пожала кончиками пальцев его ладонь и исчезла за занавеской.

Битали постоял под окном еще несколько минут, но когда снова услышал щелчки дверного замка, торопливо отступил в угол садика, через стену выбрался наружу и спрятал руки в покрывало. Он чувствовал, что сейчас, в эти мгновения, цветы станут появляться на всем, чего он только коснется.

– Все недоморф со своим растительным колдовством, – недовольно буркнул он. – Не знал бы про такое, ничего бы и не случилось.

Перейдя улицу, между домами он пробрался к реке, знакомой тропинкой спустился к темному и тихому сейчас дебаркадеру, но наверх подниматься не стал, а нырнул под мосток, в узкий просвет между насыпным причалом и бортом плавучего кафе, с помощью десятка «Трунио» быстро сделал в слежавшемся грунте выемку, забрался в нее, из мелких камушков и сухой глины нарастил внешнюю стену, оставив наверху лишь крохотный просвет для воздуха. Местечко получилось уютное, закрытое от глаз, сухое и ни для кого не доступное. Убедившись в прочности внешней стены и добавив на нее снаружи несколько чахлых травяных кустиков и мшистых полос, юный маг ушел в укрытие, завернулся в покрывало… И тут же с грохотом вывалился из шкафа.

– Вот дурак, – укорил он сам себя, поднимаясь с пола. – Не догадался, уходя, второе покрывало хотя бы на постель выложить. Альба!

В комнате башни раздавалось мерное тиканье часов смерти. Но оно никого не пугало. Недоморф все еще где-то гулял. И, вестимо, не один. У Кро тоже не было настроения для страха. В очаге все еще цвела полоска из крохотных фиалок. Битали улыбнулся, подошел, провел ладонью – и рядом с фиалками выросли огненные тюльпаны.

– Какой же я идиот, – сказал сам себе юный чародей. – Связался со смертной…

Но уже в который раз его душа не желала соглашаться с разумом и полыхала огнем ничем не объяснимого восторга.

Воля Великого Чахары

На два дня они с недоморфом оба выпали из школьной жизни. Нет, они ходили на уроки, заполняли конспекты, отвечали на вопросы, листали учебники – но там они лишь присутствовали. А жили – вечерами, когда Надодух убегал к Аните выполнять ежедневный колдовской урок, длящийся порою до полуночи, а Битали заворачивался в покрывало и уносился в мир смертных, чтобы целоваться всласть, бессмысленно бродить по тесным улочкам и узким горным тропкам, сидеть на берегу реки, держа в своей руке теплую ладонь Франсуазы.

Наваждение оборвал недоморф, однажды утром унеся цветы прочь из их очага.